Игра со злом. Как 90 лет назад в Германии к власти пришел Гитлер

Ровно 90 лет назад, 27 февраля 1933 года, в Берлине загорелось здание парламента Германии - Рейхстаг.

В поджоге обвинили коммунистов, после чего были приняты чрезвычайные законы фактически ликвидировавшие демократическую систему власти Веймарской республики. Это дало старт установлению нацистской диктатуры и открыло путь к началу самой кровавой войны в истории человечества - Второй мировой. 

Почти за месяц до того - вечером 30 января 1933 года - фюрер Национал-социалистической немецкой рабочей партии Адольф Гитлер провел первое заседание правительства Германии, главой которого он был назначен несколько часов назад. Пост рейхсканцлера ему вручил лично президент Пауль фон Гинденбург.

Однако тогда никто не воспринимал Гитлера всерьез и не считал, что нацисты пришли к власти. Им досталось всего два места в правительстве (помимо поста канцлера). Сам фюрер был окружен плотной группой вице-канцлеров и министров во главе с Францом фон Папеном из числа респектабельных немецких политиков, которые поглядывали на него свысока и всем своим видом давали понять, что именно они руководят Германией, а не лидер нацистов.

Но эта иллюзия сохранялась недолго и развеялась после 27 февраля, когда Гитлер вырвался из-под опеки и начал строить свою диктатуру.

И с тех пор историки спорят - как и почему вообще нацисты смогли оказаться у власти в крупнейшей стране Западной Европы?

Хотя все документы того периода уже стали достоянием гласности, единого мнения по этому вопросу до сих пор нет.

Прежде всего потому, что в исторических дискуссиях до сих пор превалируют легенды, которые в разное время создавались в угоду политическому моменту и не имели отношения к реальности.

Легенда №1: заговор капиталистов

Даже по ее названию понятно, что создали такую версию коммунисты. В советские времена она была единственно правильной в СССР.

Больше того, в леволиберальной литературе Запада и сегодня нередко встречаются утверждения о том, что ключевую роль в приходе Гитлера к власти сыграл большой бизнес, который предпочел стабильность диктатуры хаосу демократии.

Как и любая серьезная легенда, она имеет под собой некоторые основания, которые просто раздуваются до абсолюта. Действительно, к началу 1933-го демократия в Германии превратилась в политический хаос, который всегда увеличивает число сторонников диктатуры. Также, безусловно, немецкие промышленники были заинтересованы в военных заказах для увеличения своей прибыли, а потому многие из них поддерживали тему "освобождения от оков Версаля". Вот только большой бизнес да и в целом германская элита если кого и видела в роли диктатора и "освободителя от оков", то уж точно не "ефрейтора-выскочку" Гитлера. Она хотела возврата во времена Германской империи, которая существовала до Первой мировой войны с ее стабильностью и военной мощью.

И среди промышленных и финансовых воротил Веймарской республики было совсем немного верных сторонников Гитлера и его национал-социализма. Самой известной фигурой среди них был стальной магнат Фриц Тиссен. Зато куда более известный олигарх Густав Крупп даже в последние дни января 1933 года уговаривал президента Гинденбурга не делать Гитлера канцлером.

В чем правда "бизнес-версии" прихода нацистов к власти, так это в том, что деньги для НСДАП давали многие, и Тиссен выполнял функцию "кошелька" партии, собирая пожертвования бизнеса и передавая их руководству национал-социалистов. Только эта правда выглядит правдоподобной за счет умолчания того факта, что большой немецкий бизнес спонсировал все партии Веймарской республики.

Даже Компартия Германии, финансировавшаяся Коминтерном и выступавшая против капиталистов, периодически получала помощь от определенных бизнес-кругов – к примеру, когда ее акции били по конкурентам этих бизнес-кругов. Так, проводившаяся в 1926 году коммунистами и социал-демократами кампания за национализацию разорившихся юнкерских поместий (то есть имений крупных помещиков времен империи) открыто поддерживалась прессой "новой буржуазии" Веймарской республики.

Что касается остальных партий, то им вообще ничего не мешало брать деньги у большого бизнеса, и только сами олигархи определяли, кому достанется больше, а кому меньше. И вот тут интересный факт: осенью 1932 года, за несколько месяцев до прихода Гитлера к власти, Тиссен получил от олигархов команду прекратить финансирование НСДАП.

Почему? Ответ на этот вопрос, собственно, и объясняет реальные политические пристрастия большого бизнеса. На самом деле ему импонируют партии, которые обеспечивают максимум экономической свободы, минимум социальных обязательств и политическую стабильность. Очевидно, что партия Гитлера, которая широко практиковала в своей пропаганде социал-популизм, этим параметрам не соответствовала.

Зато им в полной мере соответствовало правительство Франца фон Папена, созданное 1 июня 1932 года из представителей старой немецкой элиты, которое своим главным противником видело профсоюзы и приняло ряд жестких антисоциальных мер.

Когда это правительство назначалось, Гитлер пообещал ему свою поддержку. Однако после выборов национал-социалисты сыграли в свою игру: благодаря их фактическому союзу с коммунистами правительство фон Папена получило вотум недоверия в новом парламенте.

Именно этот факт и привел к тому, что накануне ноябрьских парламентских выборов 1932 года казна партии Гитлера оказалась пустой, о чем свидетельствуют отчаянные записи в дневнике главного пропагандиста и политтехнолога НСДАП Йозефа Геббельса.

В январе 1933 года ситуация изменилась, но об этом скажем чуть позже отдельно. Сейчас же важно отметить главное: большой бизнес Германии вовсе не горел желанием привести Гитлера к власти, хотя и был не против использовать его для решения своих задач и для борьбы с коммунистами. 

Гитлера видели в роли не более чем младшего партнера у Папена или другого подобного ставленника германских элит. Но вышло иначе.

Легенда №2: Приходу Гитлера к власти способствовали коммунисты

Лето 1932: предвыборный плакат КПГ

Пока в Советском Союзе с 1930 годов и до его распада пропагандировали версию о Гитлере как ставленнике крупного капитала, на Западе (особенно после начала холодной войны в 1946-м) пустили в ход версию о том, что нацистов к власти привели коммунисты.

Законченный вид она приобрела в знаменитой книге Виктора Суворова "Ледокол". Суть состояла в том, что Кремль уже в 1920-е годы начал вести Гитлера к власти и, в конечном итоге, привел: в 1928-м на конгрессе Коминтерна объявили главным врагом социал-демократов, а в 1932-м не дал объединиться СДПГ и КПГ, которые вместе имели больше голосов в Рейхстаге, чем НСДАП.

Все перечисленное в предыдущем абзаце – правда. Но опять же за счет умолчания возведенная в абсолют, а потому не имеющая ничего общего с реальностью.

Чтобы понять логику действий КПГ и стоящего за ней Кремля, нужно посмотреть на то, кем на самом деле была в их глазах СДПГ.

Социал-демократы занимали первое место на всех парламентских выборах Веймарской республики с 1919 по 1930 год, а с 1918 по 1925 год еще и имели своего президента. Сколько раз за все это время они предлагали коммунистам создать левую коалицию для "защиты интересов трудящихся"? Ответ: ни разу.

Выступая с левыми лозунгами, социал-демократы после выборов постоянно входили в коалицию с партиями центра – то есть с партиями большого бизнеса.

При этом своими главными политическими врагами они считали как раз коммунистов, которые "откусывали" у СДПГ электорат. У такой позиции были и идеологические причины: с точки зрения социал-демократов, коммунисты были врагами демократии и носителями тоталитарной идеологии, которые мало чем отличаются от нацистов. 

Коммунисты платили социал-демократам той же монетой.

Иногда борьба двух партий приводила к кровавым событиям - например, знаменитый расстрел контролируемой социал-демократами полицией Берлина коммунистической демонстрации 1 мая 1929 года (известный как Блутмай - "кровавый май").

Поэтому неудивительно, что Коминтерн называл СДПГ и родственные ей партии других стран Запада главными врагами и "социал-предателями". А в документах Х пленума Исполкома Коминтерна, состоявшегося в июле 1929 года, использовался термин «социал-фашизм».

Правда, тогда угроза со стороны нацистов не казалась сколь-либо существенной (на выборах 1928 года НСДАП взяла всего 2,6%, а коммунисты и социал-демократы на двоих получили 40% голосов).

Но все стало меняться с началом Великой депрессии, когда популярность гитлеровской партии начала быстро расти.

Уже в начале июня 1930 года – за три месяца до парламентских выборов – ЦК КПГ принял постановление о борьбе против фашизма. Не "социал-фашизма", а именно фашизма. И в предвыборной "программе национального и социального освобождения немецкого народа", опубликованной компартией, главным врагом назывались национал-социалисты.

В марте 1932 года в Германии проводятся президентские выборы. На них социал-демократы, вместо создания единого левого фронта, решают поддержать действующего президента Гинденбурга, и коммунисты выдвигают собственного кандидата – Эрнста Тельмана.

Ситуация неоднозначная, поскольку СДПГ поддержала Гинденбурга, с одной стороны, не имея собственного яркого кандидата, с другой – чтобы не допустить прихода к власти Гитлера; но факт остается фактом: социал-демократы опять блокируются с центром, а не с коммунистами.

Тем не менее КПГ и после этого делает шаг навстречу. В апреле избирают ландтаг (парламент) главной немецкой провинции – Пруссии; первое место – у НСДАП, но большинства у них нет, и коммунисты на выборах главы ландтага поддерживают кандидата от социал-демократов, чтобы не прошел кандидат от нацистов.

А в июле все того же 1932 года избирают рейхстаг – парламент Германии. На предвыборных плакатах СДПГ во время выборов на одну доску ставят нацистов с коммунистами, а иногда еще и с правительством Папена. Это не значит, что предвыборная агитация КПГ была лояльнее – это только означает, что вина социал-демократов в отсутствии союза с коммунистами как минимум не меньше.

Однако дело не только в социал-демократах. В ландтаге Пруссии союза СДПГ и КПГ действительно хватило, чтобы предотвратить приход к руководству нацистов, однако в рейхстаге Германии ситуация была иная.

Накануне прихода Гитлера к власти в немецком парламенте у СДПГ и КПГ вместе был 221 мандат из 584 – больше, чем у национал-социалистов, но гораздо меньше необходимых 50%+1 голос. Между этими партиями был буфер из партий центра и умеренных националистов, и никто из этих буферных партий не то что не рассматривал КПГ как часть возможной коалиции, но даже и не обращался к коммунистам за поддержкой (при том, что с нацистами этот "буфер" вел переговоры о создании коалиции весьма активно).

Сейчас порой говорят о том, что Компартия Германии должна была пожертвовать своими политическими амбициями и отдать голоса любому правительству, в котором не будет НСДАП (у нацистов и коммунистов в двух Рейхстагах, которые избирались на выборах в 1932 году, на двоих было большинство голосов и правительство не могло нормально функционировать без поддержки как минимум одной из этих партий), а не играть время от времени вместе с нацистами на подрыв позиций правительства (как это произошло с вотумом недоверия правительству Папена в 1932 году, но об этом ниже).

Однако зимой 1933 года просто не было такого проекта, за который гипотетически могли проголосовать коммунисты. Вопрос о приходе Гитлера к власти решался не в рейхстаге, а за кулисами, и КПГ в этих процессах никакой роли не играла.

О том, какие же были проекты зимой 1933 года, – позже. А здесь имеет смысл в завершение привести один факт: 30 января 1933 года, в день объявления Гитлера рейхсканцлером, коммунисты обратились к социал-демократам и христианским профсоюзам с предложением провести общегерманскую забастовку и тем попытаться сорвать приход нацистов к власти (подобным способом в 1920-м был сорван правый путч против Веймарской республики). Ответа на свое предложение КПГ не получила.

При этом, безусловно, борьба двух крупнейших левых партий Германии друг с другом сильно поспособствовала приходу к власти Гитлера. Но вина социал-демократов в этом не меньше, чем у коммунистов.

Проистекала эта проблема из того, что ни социал-демократы, ни коммунисты до самого последнего момента не осознавали масштаб угрозы со стороны нацистов и по-прежнему, несмотря на свою антифашистскую риторику, были сконцентрированы на политической борьбе друг с другом за левого избирателя. Считая это более важным делом, чем недопущение к власти нацистов любой ценой (тем более те же коммунисты демонстрировали хорошую динамику на выборах в Рейхстаг и могли думать, что время играет на них). 

Опять же - очень распространенный сюжет в истории, когда внутривидовые политические разборки не дают адекватно распознать главную угрозу и объединиться для ее предотвращения. 

После 1933 года в других странах Западной Европы левые партии сделали выводы из опыта Германии. Во Франции и в Испании были созданы Народные фронты, куда вошли и социалисты, и коммунисты. Но приближение Второй Мировой войны это остановить уже не могло.

Лето 1932: предвыборные плакаты СДПГ

Оковы Версаля

Какими же были истинные причины прихода Гитлера к власти? В таких ситуациях, как обычно, их – целый комплекс, и делятся эти причины на объективные и субъективные.

Объективной причиной еще с 1919 года был Версальский договор, о котором уже в дни его подписания говорили, что он закладывает мину под мир в Европе. Проблема "Версаля" состояла в том, что он стал результатом не очень удачного компромисса между Британской империей и Францией, который и создал почву для последующих событий.

К 1919 году Париж и Лондон уже фактически перестали быть союзниками, поскольку их послевоенные интересы расходились в противоположные стороны. Правда, обе страны-победительницы одинаково стремились к немецкому и османскому наследству на других континентах (и его успешно поделили), но вот будущую Европу они видели совершенно по-разному.

Франция считала, что Германию нужно уничтожить, разделив на мелкие государства (как это было до 1870 года) и тем самым предотвратив возможность реванша.

Британия же была верна своему принципу "разделяй и властвуй"; для нее худшим вариантом являлось как раз уничтожение Германии, при котором полноценным хозяином Европы становилась Франция. Поэтому Лондон предпочитал лишить немцев колоний и военной мощи, но сохранить им экономику и позволить жить нормальной жизнью западной демократии.

Результатом торгов стал компромисс между двумя позициями: Германию сохраняют, но лишают части территорий и обкладывают огромными репарациями. И получилась страна, которая в первые же годы своего существования погрузилась в жестокий экономический кризис и гиперинфляцию, да еще и с моральной травмой от потери части своих земель. Это имело прямые последствия для дальнейшего хода событий - для огромного числа немцев демократия и республика стала ассоциироваться с хаосом, нищетой и национальным унижением.

К слову, ни одно немецкое правительство (даже лояльные к Западу социал-демократы) фактически не признавало отторжения Рейнской области и отбора "польского коридора", которым Восточную Пруссию отделили от остальной Германии, как и ограничений на вооружение страны.

Поэтому Веймарская республика тайно вооружалась при помощи СССР (который извлекал из этого свою пользу), и было лишь вопросом времени, когда в Берлине появится правительство, которое поставит вопрос об отказе от Версальского договора и репараций.

Другое дело, что это необязательно должна была быть тоталитарная нацистская диктатура Гитлера с его расовой теорией. И в 20-е годы такой вариант казался вообще крайне маловероятным. Но вот здесь уже свою роль сыграли субъективные факторы, в которых ключевая роль была отведена всего пяти политикам.

Это – президент Германии Пауль фон Гинденбург, лидер НСДАП Адольф Гитлер и его первый зам в партии Грегор Штрассер, а также два последних канцлера Веймарской республики – Франц фон Папен и Курт фон Шлейхер.

Сбросить цепи Версаля: плакат НСДАП 1924 года

Президент с империей в сердце

Трагедия Веймарской республики была в том, что во главе нее стоял человек, который ненавидел ее. Пауль фон Гинденбург был генералом Германской империи, возглавлял восточный фронт в Первой мировой, а потом генштаб немецкой армии в последние годы войны.

Ни один военный старой закалки – особенно аристократ с приставкой "фон" – не мог спокойно относиться к Веймарской республике, которой оставили армию (рейхсвер) численностью 100 тысяч человек без авиации и танков. Гинденбург не был исключением.

И когда в 1925 году умер президент от социал-демократов Фридрих Эберт, Гинденбурга избрали президентом такие же, как он, – те, кто ностальгировал по старой Германии в границах 1914 года, по старой армии или по старому порядку с его стабильностью и сильной социальной защитой.

Исходя из своего мировоззрения, Гинденбург из всех влиятельных партий считал своей только одну – Немецкую национальную народную партию, которая, хоть и содержала в названии слово "народная" (впрочем, немецкое Volk имеет несколько иной смысл, чем "народ", объединяя в себя понятия "народ" и "нация"), на деле была партией старой немецкой аристократии, так же ностальгирующей по временам империи.

Проблема была в том, что ее максимальным результатом были 19,5% на парламентских выборах 1924-го, и с тех пор этот результат только снижался. Поэтому Гинденбургу, будучи президентом, пришлось терпеть социал-демократические правительства 1925-30 годов, а с 1930 года делать ставку на правительства от партии "Центр" – то есть главной партии большого бизнеса.

Серый кардинал в мундире генерала

Именно в 1930 году в окружении президента появился новый человек – Курт фон Шлейхер. В 1920-е, будучи человеком, близким начальнику Генштаба рейхсвера Вильгельму Грёнеру, Шлейхер руководил тайным сотрудничеством с СССР. Когда Грёнера в 1928-м назначили министром обороны, пошла вверх и карьера Шлейхера, ставшего, по сути, посредником между армией и политиками.

А потом он и сам превратился во влиятельного политика, чему способствовал доступ к секретной информации армейской разведки – "Абвера", – у которой было немало компромата и на немецких партийных деятелей.

В 1930-м Шлейхер близко сошелся с сыном президента Оскаром фон Гинденбургом, приведшим его в окружение главы государства. Представитель армии и аристократ со связями в политике пришелся по душе Гинденбургу-старшему, который сделал Шлейхера своим фактически главным советником.

Курт фон Шлейхер

Именно по протекции Шлейхера рейхсканцлером Германии в марте 1930 года стал лидер партии "Центр" Генрих Брюнинг, вскоре из-за его жестких реформ получивший в народе прозвище "Канцлер Голод".

В течение двух лет – с марта 1930-го по май 1932-го – Брюнинг удерживался на посту, пытаясь сохранить страну в эпоху Великой депрессии. Но был вынужден уйти в отставку после того, как Шлейхер посчитал, что готов играть в политике более серьезную роль, чем "просто" советник президента.

Гитлера вводят в игру

К маю 1932 года политический ландшафт Германии очень сильно изменился.

Мировой экономический кризис 1929 года (Великая депрессия) очень сильно ударил по Германии. Падала популярность умеренных политсил. Росла популярность крайних радикальных партий. С одной стороны - нацистов. С другой стороны - коммунистов.

В марте-апреле 1932 года прошли президентские выборы, на которых победу одержал 85-летний Гинденбург, но второе место, набрав почти 37% голосов, получил Гитлер.

Стало ясно, что НСДАП становится серьезным фактором большой политики, и канцлер Брюнинг взялся решить этот вопрос по-своему: запретил отряды СА. Поскольку партия Гитлера фактически стояла на двух столпах – пропагандистской машине Йозефа Геббельса и штурмовых отрядах Эрнста Рёма (обеспечивавших власть на улице в боях с аналогичными отрядами социал-демократов и коммунистов), для фюрера НСДАП такой запрет был принуждением ходить на одной ноге.

Тут и вступил в игру Шлейхер, который первым пришел к мысли использовать национал-социалистов в качестве младшего партнера для Национальной народной партии – любимой партии президента.

Армейский политик провел переговоры с руководством НСДАП, на которых предложил убрать Брюнинга и создать новое правительство с поддержкой от национал-социалистов в обмен на разрешение деятельности СА и досрочные парламентские выборы.

Заручившись согласием Гитлера и его окружения, Шлейхер пришел с этим проектом к президенту, и тот согласился отправить канцлера в отставку. 1 июня 1932 года место Брюнинга занял близкий друг Шлейхера Франц фон Папен.

Кресло для клоуна

Франц фон Папен был членом партии "Центр", но считался в ней кем-то вроде клоуна. В его биографии была служба военным атташе в США, откуда "дипломата" в 1917 году выслали за подрывную деятельность, да еще и во время возвращения у него похитили саквояж с секретными документами, которые выводили на немецких шпионов в Америке.

В политической карьере Папена все достижения сводились к званию депутата прусского парламента. Амбициозный, но не слишком умный аристократ, явно не тянул на канцлерское кресло, и когда в партии "Центр" узнали, что Папен заменит их лидера Брюнинга, то отказались поддерживать такую рокировку.

Франц фон Папен

Однако именно такой человек и нужен был Шлейхеру во главе правительства, в которое он сам решил войти в качестве министра обороны. Шлейхер считал, что сможет управлять Папеном, при этом заручившись поддержкой президента, который, конечно же, приветствовал появление еще одного руководителя страны с аристократической приставкой "фон" (новый канцлер ему понравился настолько, что стал другом до конца жизни).

Что касается поддержки в парламенте, то, как уже сказано, новый министр обороны рассчитывал на поддержку коалиции национал-социалистов и народных националистов, которая, по его мнению, должна была стать гораздо более сильной после парламентских выборов.

Лето 1932. Предвыборный плакат НСДАП

Триумф и разочарование фюрера

Шлейхер хорошо знал политику, но, как оказалось, плохо знал Германию, а потому просчитался. На выборах 31 июля НСДАП совершила гигантский рывок вверх – и во многом благодаря снятию 15 июня запрета на деятельность отрядов СА, которые тут же устроили террор по всей стране.

По итогам этих выборов партия Гитлера набрала рекордные для нее 37,3% – больше в процентах за всю историю Веймарской республики было только у СДПГ в 1919-м, и то лишь на 0,4%.

Но Шлейхер не учел, что у протежируемых президентом народных националистов фактически общий электорат с НСДАП, и потому эта партия не только ничего не приобрела на организованных им выборах, но и потеряла четверть своих голосов.

А Гитлер чувствовал себя победителем. 4 августа он отправился в Берлин на встречу с Шлейхером, где выдвинул новые требования – пост канцлера для самого фюрера и семь министерских портфелей для его соратников.

Чтобы отрезать пути к отступлению, спустя сутки вождь НСДАП озвучил эти условия публично, а вскоре по Берлину поползли слухи, что СА окружают город и готовят путч.

Однако правительство не испугалось, и вскоре Гитлер запросил новую встречу – теперь уже с Папеном и Шлейхером. Она состоялась 13 августа, но фюрера ничего хорошего не ждало: оба собеседника заявили, что максимум, на который может рассчитывать лидер НСДАП, – это пост вице-канцлера. В свою очередь, Гитлер, придя в ярость, заявил – "или канцлер, или никто". На что Папен ответил: окончательное решение – за Гинденбургом.

Встреча победителя парламентских выборов с президентом состоялась в тот же день вечером. Но и эта встреча для фюрера радостной не стала: Гинденбург предложил НСДАП войти в коалицию с народными националистами и "Центром", не обещая за это пост канцлера. Гитлер, естественно, отказался.

Не успел он добраться до своей резиденции – берлинского отеля "Кайзерхоф", – как президентский дворец уже издал коммюнике, в котором Гинденбург "выразил сожаление, что господин Гитлер не счел для себя возможным поддержать идею сформирования национального правительства, пользующегося доверием президента страны, вопреки обещанию, данному им перед выборами в рейхстаг".

Это был сигнал и электорату, и – прежде всего – большому бизнесу, которым указали на виновника того, что страна не получит стабильного правительства, поддержанного парламентом.

Шоу в рейхстаге

Но фюрер НСДАП сигналу не внял и начал новое наступление. 30 августа состоялось первое заседание рейхстага, на котором при помощи партии "Центр" нацисты избрали председателем одного из своих лидеров – Германа Геринга. И 12 сентября в парламенте произошло шоу.

Начали его коммунисты, внесшие в рейхстаг постановление о недоверии правительству, которое находилось в зале. Достаточно было, чтобы хотя бы один депутат выступил с возражением, и голосование перенесли бы на другой день; но никто – даже народные националисты – это не сделал.

Папен понял, что сейчас грянет голосование за его отставку и срочно помчался домой – там лежал уже подписанный Гинденбургом декрет о роспуске рейхстага, который канцлер не взял с собой, поскольку не предвидел такого поворота.

Вернувшись, он попросил слова, но Геринг "не замечал" размахивающего документом Папена до тех пор, пока не прошло голосование. Взбешенный канцлер бросил декрет на стол перед председателем и вместе с остальными министрами ушел из зала заседаний.

Геринг тем временем объявил, что за предложение коммунистов проголосовали 513 депутатов, против – 32; и лишь после этого взял декрет, объявив, что документ завизирован уже уволенным Папеном и потому недействителен.

Никаких практических последствий для канцлера и рейхстага этот демарш не имел: Папен остался на своем посту в качестве "и.о.", декрет таки признали действительным и объявили выборы на 6 ноября.

Так что все свелось к тому, что канцлера сделали посмешищем; но главное в том, что нацисты посмеялись и над президентом – и вот этого им простить не могли. Как уже говорилось, после шоу в рейхстаге большой бизнес дал команду Тиссену перекрыть финансирование НСДАП.

Шлейхер на вершине

Формально партия Гитлера на ноябрьских выборах 1932 года победила. Фактически – потерпела фиаско, потеряв два миллиона голосов (из которых один ушел любимчикам Гинденбурга – "народным националистам") и получив пробоину в бюджете.

Зная о том, что Гитлер уязвим, Папен обратился к нему со старыми предложениями, но и фюрер встал в позу, также ответив своим старым ультиматумом.

Тогда ситуацию взял в свои руки Гинденбург: он дал команду всему правительству подать в отставку, после чего встретился с лидером НСДАП, предложив ему на выбор два варианта: либо Гитлер соберет большинство в рейхстаге и станет канцлером, либо правительство меньшинства будет править на основании декретов президента (как это уже было с 1930 года), но в нем канцлером станет Папен, а вице-канцлером – вождь национал-социалистов.

Фюрер признал, что создать коалицию в парламенте не может, но потребовал для себя пост канцлера на "декретных" условиях; Гинденбург, естественно, отказал.

Казалось, все вернется к ситуации, которая уже была в предыдущие месяцы, и приведет к новым выборам. 1 декабря Папен прибыл к президенту с предложением возобновить работу правительства на основе декретов, но он не учел одного фактора – закулисных махинаций Шлейхера.

Министр обороны решил, что он созрел для большего. Еще в последние дни ноября он встретился со вторым человеком в НСДАП Грегором Штрассером и предложил передать Гитлеру предложение поста вице-канцлера и министра-президента Пруссии в правительстве самого Шлейхера.

Не дожидаясь ответа от лидера национал-социалистов, Шлейхер предложил свой план Гинденбургу; тот сначала отказался, но позже – после того, как военные отказались гарантировать безопасность при реализации плана Папена, – все-таки согласился. 2 декабря генерал Курт фон Шлейхер стал канцлером.

Однако практически в тот же день новый канцлер получил отказ от Гитлера и тут же придумал новый план – расколоть НСДАП, предложив посты вице-канцлера и рейхскомиссара Пруссии Грегору Штрассеру.

Главный большевик НСДАП

Грегор Штрассер был в партии Гитлера на особом положении. В 1924-25 годах, когда фюрер сидел в тюрьме, именно Штрассер сохранил партию и завоевал себе огромный авторитет в ее рядах, особенно в северных землях, включая Пруссию (и, соответственно, Берлин).

Штрассер был убежденным национал-социалистом, но не был фанатиком. Кроме того, в отличие от Гитлера, он считал, что главной частью в идеологии НСДАП является не национализм, а социализм. Будучи лидером левой части партии, он имел симпатии большинства рядовых членов партии и СА.

При этом Штрассер был еще и хорошим организатором, умеющим находить нужные кадры. И Генрих Гиммлер, и Йозеф Геббельс, прежде чем оказаться в обойме Гитлера, проходили "стажировку" секретарями у Штрассера.

Грегор Штрассер

Геббельс в 1926-м был настолько "штрассеровцем", что потребовал исключения из партии "мелкого буржуа Гитлера". 

В качестве главы политической организации партии именно Штрассер контактировал со всеми региональными руководителями и имел влияние на них. В общем, с этой фигурой приходилось считаться.

Между тем, уже с сентября 1932 года Штрассер встал в открытую оппозицию Гитлеру. Он стал призывать к тому, чтобы фюрер отказался от требования "все или ничего" и пошел на коалиционные переговоры.

После ноябрьского фиаско на выборах сторонником "вице-фюрера" стал также глава фракции НСДАП в рейхстаге и член руководящей пятерки Вильгельм Фрик, выражавший интересы нацистских депутатов: они же увидели, что в сравнении с июлем фракция потеряла 34 штыка и боялись, что после еще одних выборов мандатов лишатся и они.

Скрытую поддержку Штрассеру оказывали и партийные чиновники, которые из-за перекрытого финансирования лишились зарплат; по той же причине росла популярность гитлеровского зама в отрядах СА, которая и так была высока в силу левых взглядов вождя номер два.

Ко всему этому стоит добавить, что Штрассер был рожден для коалиций: имея доброжелательный характер, он сохранял нормальные отношения с лидерами практически всех партий, умудряясь приятельствовать одновременно с аристократом-генералом Шлейхером и лидером фракции коммунистов в рейхстаге Эрнстом Торглером.

Поэтому тот факт, что новоиспеченный канцлер обратился именно к Штрассеру, был совсем не случайным.

Роковая ошибка Штрассера

Проблема "вице-фюрера" была в одном: имея на руках массу козырей, он не хотел интриговать за спиной Гитлера, а потому поехал обсудить предложение Шлейхера со своим шефом.

5-7 декабря в "Кайзерхофе" прошло совещание верхушки НСДАП, а также отдельная встреча вождей номер один и номер два, на которой фюрер обвинил своего зама в предательстве. Штрассер отверг обвинения, после чего, в свою очередь, обвинил Гитлера в том, что тот ведет партию к гибели.

В перепалке оба вождя высказали все, что думали друг о друге, после чего Штрассер уехал и на следующий день отослал Гитлеру заявление об отставке со всех постов. В штабе Гитлера при его получении случилась прострация.

Фюрер понимал: стоит его бывшему заму кинуть клич, и за ним пойдет значительная часть партии. Однако Штрассер совершил глупость, которая в итоге стоила ему жизни, а Германию – вполне возможно – лишила последнего шанса предотвратить приход Гитлера к власти: вместо того, чтобы организовать своих сторонников, опальный вождь уехал отдыхать в Италию.

Эта пауза стала спасением для фюрера: пока противника не было, он объездил все регионы, заставив вождей и в центре, и на местах дать клятву ему лично. К моменту возвращения Штрассера в начале января у него уже не осталось сторонников, готовых пойти с ним против фюрера.

К тому же, в начале января финансовое положение НСДАП вдруг резко улучшилось, чему неожиданно поспособствовал Шлейхер.

Союз обиженных

Новый канцлер, еще не зная, что с национал-социалистами его ждет фиаско, развернул бурную деятельность по созданию коалиции. Причем, предполагая, что в процессе переговоров придется иметь дело с левыми национал-социалистами, социал-демократами и профсоюзами, Шлейхер сам вдруг резко полевел.

15 декабря канцлер выступил с программой правительства, в которой предложил ряд реформ, среди которых – отчуждение у разорившихся юнкеров Пруссии 800 тысяч акров земли и раздачу ее 25 тысячам крестьянских семей, а также госконтроль за ценами на уголь и мясо. Параллельно Шлейхер готовил проект масштабных общественных работ для уменьшения безработицы (который позже реализовал Гитлер).

Но левые инициативы канцлера оттолкнули от него тех, на кого он всегда опирался, – олигархов. Большой бизнес вдруг понял, что вырастил "аграрного большевика" и что даже альтернатива в лице Гитлера не так уж и плоха.

Вскоре канал финансирования НСДАП через Тиссена вновь открылся, на что повлиял еще один неожиданный поворот.

Союз канцлера со Штрассером создал двух недовольных, которые ненавидели друг друга, но оказались в одной лодке, – Гитлера и Папена. В середине декабря бывший канцлер отправил фюреру НСДАП письмо с предложением тайной встречи.

Она состоялась 4 января 1933 года в Кельне. Папен предложил Гитлеру равноправие в правительстве, фюрер же предложил бывшему канцлеру вторую должность в его кабинете.

Принципиально они договорились. Так образовался второй тандем, борьба которого с тандемом Шлейхер – Штрассер и привела Веймарскую республику к гибели.

Шлейхер теряет все

Встреча в Кельне тайной не получилась: уже 5 января утренние берлинские газеты вышли с большими заголовками, в которых Папена обвиняли в предательстве Шлейхера. Там же были фото Папена, входящего в дом барона Курта фон Шредера, где проходила встреча.

Позже стало известно, что фотографов послал Шлейхер и он же организовал слив информации в СМИ. Воспользовавшись негативной прессой, которую получили Папен и Гитлер, канцлер взялся за активное продвижение проекта своей коалиции.

6 января он привел Штрассера к президенту, и бывший зам фюрера НСДАП на этой встрече дал согласие стать вице-канцлером.

Шлейхер был убежден, что его союзник сможет увести из фракции национал-социалистов минимум 60-70 человек, а потому излучал оптимизм. 15 января в беседе с Куртом фон Шушнигом, тогдашним австрийским министром юстиции (и будущим главой правительства Австрии), канцлер заявил, что "герр Гитлер уже не проблема, его движение больше не представляет политической угрозы, судьба его решена, он канул в прошлое".

Однако это был едва ли не последний день хорошего настроения для Шлейхера. Вскоре левые профсоюзы отказались с ним сотрудничать, не поверив в неожиданный "большевизм" генерала-аристократа, а лидер "народных националистов" Альфред Гугенберг, наоборот, поверил в "большевизм" канцлера и, узнав о переговорах Гитлера с Папеном, сам пошел к вождю НСДАП с предложением коалиции.

Больше того, узнав о провале всех планов, от Шлейхера ушел Штрассер. Он попытался вернуться к Гитлеру, но тот не принял предателя назад. Впрочем, распад тандема "ШШ" уже не имел значения, поскольку другой тандем на глазах набирал вес и становился главным фаворитом в борьбе за власть.

Ко всем несчастьям именно в январе Шлейхер поссорился с сыном президента Оскаром фон Гинденбургом. Причина достоверно неизвестна, да и не так уж важна – важно то, что Оскар перестал быть проводником канцлера к отцу и стал выполнять ту же роль для Папена, с которым также имел дружеские отношения со времен совместной военной службы еще при Вильгельме II.

Позже, вспоминая эти дни, Шлейхер сказал, что "был канцлером всего 57 дней, и каждый день меня кто-то предавал". К последней декаде января он остался без союзников.

Шлейхер покидает военное министерство после назначения канцлером Гитлера

"Взятие" президентского дворца

Прежде, чем перейти к финальному акту трагедии, стоит вспомнить то, о чем говорилось в главе о коммунистах: могли ли они без всяких условий поддержать любой вариант, который не дал бы нацистам прийти к власти.

Так вот, в январе 1933 года был только один проект, который мог противостоять созданию правительства Гитлера – Папена, и это был несостоявшийся кабинет Шлейхера – Штрассера.

Учитывая левые настроения канцлера и приятельские отношения Штрассера с Торглером, не исключено, что КПГ отдала бы голоса этому правительству, однако у нее не было шанса на такое голосование, потому что до рейхстага этот проект так и не дошел.

Если у кого и был шанс предотвратить надвигающуюся нацистскую диктатуру в последний момент, так это у союзника Гитлера Папена, который вплоть до конца января лелеял мысль переиграть все договоренности и вновь стать канцлером при помощи "народных националистов".

27 января, всего за три дня до назначения Гитлера, Геббельс писал в своем дневнике, что канцлером все еще может стать Папен. Но ход событий складывался не в пользу бывшего канцлера.

15 января – в тот самый день, когда Шлейхер был убежден, что с Гитлером покончено, – НСДАП выиграла небольшие местные выборы в районе Липпе (да и то относительно – набрав 39%), но раздули в СМИ эту победу так, будто речь о триумфальном возвращении национал-социализма в масштабах страны.

Это повлияло на умы многих политиков, включая статс-секретаря президента Отто Мейснера и сына главы государства Оскара фон Гинденбурга.

Вечером 22 января они приехали к другу Папена по военной службе, тогда еще никому не известному национал-социалисту Иоахиму Риббентропу, где гостей ждали Папен, Гитлер, Геринг и Фрик.

В этом доме состоялась беседа Оскара Гинденбурга и Гитлера с глазу на глаз, после которой сын президента, всегда презиравший (как и его отец) нацистов, стал убежденным сторонником фюрера.

Что касается Мейснера, он был профессионалом канцелярской работы без политических взглядов, занимал пост статс-секретаря (главы президентской канцелярии) и у социал-демократа Эберта, и у консерватора-аристократа Гинденбурга. А вовремя совершенная поездка к Риббентропу позволила ему остаться главой канцелярии и у Гитлера – вплоть до самоубийства последнего. Больше того, даже в мае 1945-го Мейснер был статс-секретарем у Карла Дёница, в течение трех недель занимавшего пост рейхспрезидента уже исчезнувшей империи.

Канцлер

23 января была фактически решена судьба канцлера Шлейхера. В этот день он прибыл к президенту, чтобы сообщить, что коалицию создать не удалось, и попросить о роспуске рейхстага и правлении с помощью декретов. Однако Гинденбург напомнил Шлейхеру, что ровно за такую же просьбу был уволен Папен, и отказал.

Теперь отставка канцлера была лишь вопросом времени – тем более что окружение президента было уже на стороне Папена и Гитлера. Правда, Шлейхер еще раз попытался все переиграть, предложив лидеру НСДАП договориться с ним, а не с Папеном, но фюрер не проявил интереса к этому предложению.

В воскресенье 29 января Шлейхер подал Гинденбургу заявление об отставке. Вечером того же дня Геринг, поддерживавший связь с президентским дворцом, прибыл в "Кайзерхоф" и сообщил, что на следующий день Гитлера объявят канцлером.

На следующий день действительно все свершилось. В полдень 30 января Гинденбург принял Гитлера, Папена и остальных министров нового кабинета.

Гитлер и Гинденбург в Потсдаме в марте 1933 года

А вечером того же дня отряды СА с факелами промаршировали мимо "Кайзерхофа", на балконе которого стоял новый рейхсканцлер.

Никто против не выступил. Призыв коммунистов к всеобщей забастовке да неясные слухи о том, что Шлейхер хочет поднять военных, – вот и все "сопротивление", которое было оказано приходу Гитлера к власти.

И это – несмотря на то, что еще в 1930 году Гитлер открыто заявил, что после его прихода к власти полетят головы всех, кто виновен в "трагедии 1918 года". Веймарская республика совершила самоубийство, и головы начали лететь уже очень скоро.

Газета Геббельса Der Angriff. 30 января 1933 года

Рождение диктатуры

Гинденбург и Папен считали, что держат Гитлера в своих руках. Отдав фюреру НСДАП пост канцлера, Папен и его сторонники заняли восемь министерских кресел из 11. Национал-социалистам, кроме канцлерского кресла, достались лишь МВД для Вильгельма Фрика (которое не командовало полицией – та была в ведении земель, – а контролировало ее) да пост министра без портфеля для Германа Геринга.

Но была одна существенная деталь, которую президент и вице-канцлер упустили: Герингу достался скромный пост полицай-президента Пруссии. В сочетании с приходом Фрика в МВД этот пост давал нацистам именно то, что им было нужно, – полную свободу действий для штурмовиков СА в главной земле страны (и прежде всего – в Берлине).

Больше того, Геринг создал дополнительные отряды полиции в составе 50 тысяч человек, из которых 40 тысяч составили отряды СА. Штурмовикам теперь не только не нужно было бояться власти – они сами стали ею.

И это сыграло важную роль на новых парламентских выборах – в марте 1933 года. Впрочем, еще до выборов произошло событие, которое фактически стало стартом для установления нацистской диктатуры: вечером 27 февраля загорелось здание рейхстага.

Поджог Рейхстага

Всей информации о том, что произошло тогда, уже никто никогда не узнает. Известно, что поджигателем был бывший коммунист Маринус ван дер Люббе, но так же достоверно известно, что очагов возгорания было несколько, и преступник-одиночка не смог бы организовать пожар, который уничтожит все здание.

Нацисты в тот же вечер объявили поджог рейхстага "преступлением коммунистов". Летом 1933 года по этому делу судили бывшего лидера фракции КПГ в парламенте Эрнста Торглера, а также трех болгарских коммунистов – Георгия Димитрова, Васила Танева и Благоя Попова. Но уже в условиях полного господства партии Гитлера все четверо были оправданы, а сам суд превратился в триумф Димитрова и позор для Геринга.

Но задолго до суда, уже в первые дни после пожара, никто не сомневался, что коммунисты ни при чем: все настолько попахивало нацистской провокацией, что даже фракция "Центр" в рейхстаге потребовала создать парламентскую комиссию по расследованию этого преступления.

Однако все эти последствия уже не имели значения. Имело значение то, что на следующий день после поджога здания рейхстага Гитлер представил на подпись президенту Гинденбургу проект декрета "Об охране народа и государства", приостанавливавшего действие семи статей конституции, которые гарантировали свободу личности и права граждан.

Назвав этот проект "защитной мерой против насильственных действий коммунистов, представляющих угрозу для государства", Гитлер требовал права: ограничивать свободу личности и свободу мнений, включая свободу печати, а также свободу собраний и союзов; нарушать тайну переписки, телеграфной и телефонной связи; устраивать домашние обыски, конфисковывать имущество.

Президент, который по стечению обстоятельств в вечер пожара ужинал с вице-канцлером Папеном недалеко от рейхстага и остался под сильным впечатлением от увиденного, декрет подписал. И начался террор – формально только против коммунистов, но доставалось и социал-демократам, и даже партиям центра. За неделю до выборов агитационная кампания всех противников НСДАП (кроме "народных националистов") была сорвана.

Тем не менее 5 марта, даже несмотря на нацистский террор и официальные запреты на проведение митингов КПГ и СДПГ, несмотря на закрытие газет и журналов коммунистов и социал-демократов, НСДАП не набрала даже 50% голосов, а ее левые оппоненты в сумме взяли 37%.

Но количество голосов уже не имело значения, поскольку в руках Гитлера была реальная власть. Вскоре после выборов мандаты коммунистов были аннулированы, а в июле 1933 года были распущены вообще все партии, кроме национал-социалистической. В ноябре состоялись еще одни "парламентские выборы", но в них уже никто, кроме НСДАП, не участвовал.

При объективном взгляде становится очевидно, что никто нацистов к власти не вел – они взяли ее благодаря стечению объективных и субъективных обстоятельств. Причем, сложись субъективные обстоятельства иначе, фюрер бы вообще мог никогда не прийти к власти. Это было абсолютно не предопределенным исходом.

Не голосовало никогда за Гитлера и большинство немцев, даже на проводившихся в условиях нацистского террора выборах в марте 1933 года.

Парламентские выборы в Германии (1928-1933)

А главное из обстоятельств, которое привело Гитлера к власти, было извечное желание сильных мира сего играть партию со злом, считая, что оно может быть ему подконтрольно.

Элита Германии полагала, что она использует Гитлера для каких-то своих интриг и в своих интересах. И фактически сама привела свою страну к катастрофе.